1. Имя
Орфей – прозвище, данное Корвусом.

2. Возраст
717 лет.

3. Внешность
Соединение черт англо-сакской и норманнской внешности. Рост около шести с половиной футов, жилист, мускулист. Немного резкие, словно наспех и небрежно вылепленные скульптором, черты лица. Русые волосы, светлая кожа, голубые глаза, тонкие губы, высокий лоб и скулы. Взгляд внимательный и спокойный. Скупая мимика и жесты. Крупные руки, длинные, сильные пальцы, сухощавые запястья. В одежде непривередлив, предпочитает практичный кожаный длинный плащ и такие же штаны, простую рубаху или шерстяной свитер, добротную кожаную удобную обувь – высокие ботинки или сапоги. На протяжении почти семисот лет попытки угадать, как правильно одеться, не приводили к успеху. Все время казался одетым либо нелепо, либо  старомодно. Угнаться за изменчивой модой Европы так и не удалось.

4. Характер
В юности пылкий, любознательный, веселый, быстро загорался интересом, увлекался идеей, покладистый и добрый. Через семьсот лет, нивелированный нескончаемой вечностью и присутствием Корвуса всегда где-то рядом,  стал философом, которого… легко удивить чем-то таким, что обычный человек сочтет пустяком и не разглядит. Годы вечности позволяли наблюдать и изучать человеческие эмоции в самых разных проявлениях и теперь, как художник, способный отличить множество оттенков белого или черного, Орфей сумеет заметить тысяче первое уникальное, драгоценное проявление человеческого чувства, каким бы оно ни было.

5. Ориентация
Бисексуален.

6. Биография
Родился на юго-западе Нормандии. Отец промышлял охотой и был лесником, мать помогала по хозяйству. Жили в небольшом доме недалеко от графского замка с одной стороны и крохотного городишки с другой. С детства  слышал  двуязыкую речь – английскую и французскую. Юго-запад Нормандии долгое время был во власти англичан. Позже из-за этих территорий началась длительная война.
Юность прошла в промежутке между двумя  грандиозными событиями - уже отгрохотали и почти погасли крестовые походы во имя сына Божьего, а тамплиеры все еще сильные и легендарные, стали главным объектом зависти, открытого недовольства, скрытой боязни европейских королей. Когда ему было восемнадцать и он бродил по лесу, выслеживая добычу, сожгли знаменитого магистра, проклявшего Францию, ее короля и церковь. Но Орфей, которого в ту пору звали просто Рене-лучник, знать не знал, что спустя десяток лет юго-запад тихой Нормандии вспыхнет огнем и умоется кровью.
Он и не подозревал, что стрела, пущенная в ворона ранним утром, уже изменила его жизнь. Просто выстрелил, размял заскучавшие руки, проследил за тем, как ворон, кувыркаясь черным комком перьев, рухнул куда-то в лес, повернулся и пошел домой.
Несколько лет затишья и началась Столетняя война. В начале кровопролитная, затем изматывающая. Черствело сердце, холодела душа, старело тело. Война захватила  почти всю Европу, вползла в каждый дом, оставила неизгладимые рубцы в душах. Тогда мало кто знал, что виной тому короткие строчки  древнего Салического закона, запрещавшие наследование королевской власти по женской линии.
Охотник, ставший воином, вернулся в родные места глубоким стариком. Все, что у него теперь было с собой – нож и меч в мозолистой ладони. Рене шел через лес, узнавая знакомые места, и, внезапно, оказался перед громадой Черного замка.
Распахнулись ворота и без тени сомнения, он ступил в замок навстречу тому, кто стал его судьбой.
Что с ним произошло и когда именно, Рене не знал, но в замке, пройдя по бесчисленным переходам, галереям и лестницам, где только его шаги нарушали тишину, наполняя живым звуком каменные мертвые стены, он видел в зеркалах свое молодое отражение, а рука, сжимавшая меч, снова стала сильной и крепкой.
Он не сразу поверил Корвусу, но  маг показал ему свою силу.  Охотник стал его тенью. Когда  черная смерть сжигала тело и пузырились нарывы бубонной чумы, Корвус ласково целовал их и напевал колыбельную, а Охотник наклонялся и забирал жизнь, избавляя от мучений. Был ли он жесток, или милосерден?
Нет. Он просто был тем, кто невольно пустил в этот мир черную силу.
Он мог ссориться с Корвусом бесконечно, а затем мириться.
Сносил ему голову мечом и не раз, и не два, и даже не десяток, пронзал его сердце в пылу бешеной ярости, но убить его не было возможности. И на утро, в разгромленном замке среди мертвых тел, Охотник трезвел и понимал, что его усилия бесполезны.
- Ты, блядь, снова живой, - звучало вместо приветствия,  а Корвус, как ни в чем не бывало,  обгладывал какую-нибудь привлекательную для него смердящую плоть.
Рене находил для себя развлечения, выходя из замка. Приводил в него занятных существ, уходил на поиски новых. Маг научил его всему, чему может научиться человек. И еще большему, наделив силой, научив мастерству перевоплощения. В замке побывало множество занятных личностей. Рене научился играть на арфе и Корвус смеялся, приплясывая под ее мелодии на площади сожженного городка, и называл Орфеем.
Орфей продолжал играть и мурлыкал под нос незатейливые слова песенки. Ему уже  не хотелось пронзить мечом обманчиво-живую плоть Мага. Сильное тело насыщалось поединками в замке.
Со временем и они закончились. Человеческий мир менялся, а они оставались все такими же.

7. Специальные навыки
Стал в замке магом-морфом, уровня, превышающего предел возможностей носителей магии среди людей. В поединках не участвует с 18 века. Впитанная магия замка дала мощь и лишила возможности выбирать равных соперников.

8. Раса, социальный статус и профессия
Человек, ставший магом и хозяином замка Рабштайн.

9. Пробный пост
Струны рождают мелодию, пальцы трогают, мягко, лениво перебирают  гриф лютни. Орфей научился бренчать и на ней. Он уже порядком отсидел зад на крышке бочки. У его ног на корточках пристроилась чумазая девчонка. Время от времени шмыгала  крохотным носом-пуговкой и  глядела на струны круглыми от восторга глазами.
- А что тот лекарь? Все такой же святоша?
Вопрос был адресован толстой старухе, которая и была виновата в уплощенном седалище. Ведь не задобри он ее и слова не вытянешь из упрямицы. Зато, если вызваться помочь, там неловко повернуться, тут неловко уронить, получить… ох… весомый подзатыльник, быть посаженным на бочку с мочеными яблоками, в качестве груза, чтобы успокоился и не порушил еще больше, смиренно опустить глаза на шиканье и не оправдываться на ворчание. Вот тогда, минут через пятнадцать, можно поспрашивать.
Охотнику старая карга не станет отвечать, зато пожилому, убеленному сединами лютнисту, так неловко попытавшемуся помочь, обязательно выболтает.
Главным интересом Орфея стало пророчество святого Франциска, предрекшего появление в здешних местах чистой души, защищенной от соблазнов.
Орфей не верил, но не признать своего интереса не мог.
Безумный оборванец оказался прав. Орфей время от времени посещал городок и следил за тем, что в нем происходит. Как кот стерег мышь, ходил кругами. Лет через сто пророчество сбылось. В семье бондаря родился сын, здоровьем слабый, но духом крепкий. Рос добрым ребенком, юношей прилежно обучался медицине, трудился много, лечил бесплатно и жил тихо.
Орфей забрасывал пробные камушки. Деньги юнца не интересовали. Слава не привлекала, нежная женская плоть не искусила, мужская тоже. В каких только личинах не подкатывал Орфей к несокрушимому лекарю. Прекрасной девой был – получил уважительное и трепетное отношение и заботу. Ни-ни, пальцем не тронул. Заявился лихим парнем, писаным красавцем, тоже мимо. Отнесся, как к другу.
Не выдержал и явился в своем облике. Рассмеялся лекарь.
- Давно ждал, когда личины снимешь, но ведь ты не дьявол. Так кто ты? Зачем искушаешь?
Наступила очередь удивиться и Орфею.
– Как смог узнать?
Лекарь пожал плечами.
- Я не знаю. Просто чувствую.
Они долго говорили, спорили, в пылу и запальчивости начиная перебивать друг друга. Давно закончилось принесенное Орфеем вино и был съеден хлеб и сыр.
- Ладно, лекарь. Вернусь к тебе лет через десять. Не бывает беспорочных людей…

… так что там лекарь? - Орфей повернул седую голову с курчавой бородой в сторону сопящей носом старухи.
- Тююю, вспомнил. Сожгли твоего лекаря на площади в Париже.
Струны звякнули и замерли. Старуха вздохнула, прочитав во взгляде мнимого старика удивление.
- А вот так. Повадилась к нему богатая леди ходить. А он ей, мол, извините, госпожа, но идите-ка вы к семье, а тут вам нечего делать. Со всей почтительностью от ворот поворот дал. Богатая леди умом не скупая, взяла его к своему двору полечить старые кости свекра да мужа раны боевые. Да и прославила так. Денег-то он не брал, а лечить лечил. Мало помалу известным стал, повезли его ко двору короля. И там всем понравился. Жить бы да радоваться.
Старуха вздохнула. Затеребила пук шерсти, готовя новую порцию кудели на пряжу.
Орфей внимательно разглядывал ее горло, подумывая, а не  перерезать ли его старой заразе, что по чайной ложке в час цедит…
- Вот и позавидовал ему епископ, - старуха подала голос, будто почуяла нож у горла, – да и объявил его колдуном и еретиком. Говорят, что он даже под пытками молчал, ни словечка не вымолвил. Эх-эх…
Глянула вслед прихрамывающему старику, молча уходившему вдоль улицы.
Орфей шагал по пыльной дороге, забросив лютню на плечо и раздумывал - брать  в замок епископа живым или лучше сразу мертвым? Забрал живым.

10. Связь
687-574-762